Завспоминалось сегодня про детство)))
Про еду
В детстве у меня была целая куча пищевых пристрастий и отвращений.
Терпеть не могла вареные или тушеные овощи, исключая картошку. Лук и чеснок просвечивали в супе смерти подобно, меня начинало тошнить, обед заканчивался моментально.
Молочные продукты грозили хорошо замаскированной пенкой, которая застревала на уровне гланд, и ни проглотить, ни выкашлять ее было невозможно. Включался рвотный рефлекс и завтрак жертвовался фаянсовому другу.
Тушеной капустой я умудрилась вхлам отравиться в школьной столовой, заблевав весь медпункт и пролечившись в течение месяца в стационаре с острым гастритом, плавно перешедшим в хронический. На запах этого блюда я еще лет десять подблевывала задумчиво, зажимая спазмы в желудке.
Самым лакомым блюдом была насквозь промороженная ветчина, наструганная тоненько в сметану и слегка присоленая. Это блюдо я изобрела сама, полностью разочаровавшись в маминых кулинарных способностях после стремного молочного супчика с лопухами вареного лука, стыдливо всплывавшими при нагревании.
Еще я в совершенстве овладела искусством приготовления яичницы с помидорой и колбасой. Кормила этим блюдом в десять лет папу, пришедшего с работы и радовавшемуся любому горячему куску.
Позже, проживая в Смоленской губернии, научилась готовить на всю семью практически из топора, используя торчащую в огороде траву и скудные консервы, ежемесячно появлявшиеся в сельпо.
Про уроки рисования
Мама в тот момент совершенно забила на кулинарные эксперименты, посвятила себя творчеству и параллельно преподавала ИЗО в наше школе. Ее уроки любили все, у каждого была своя причина. Одни отдыхали от стандартно-советско-сельских учителей, другие получали возможность выразить себя через бумагу и, чаще, карандаш. До сих пор помню мальчика Тагара из цыганского табора, ненадолго осевшего в наших окрестностях. Читал-писал-считал он с трудом, его отец был убежден, что умения пересчитать лошадей в таборе - достаточно. Зато как этот Тагар рисовал углем! Собрав его рисунки, мама с отчимом в оторопи стояли, пришептывая:" Какая энергия! Сколько движения!" и прочую творческую чепуху. А всего-то рисование было единственным способом выплеснуть наружу все бури, раздиравшие его изнутри. В нашей школе он пробыл недолго, табор тронулся, Тагар поплакал втихаря и уехал верхом на жеребце в сторону юга. Отцовский наследник, будущий барон.
Про глиняные игрушки
На маминых уроках, помимо рисования, активно практиковалась лепка из глины. Даже пытались сообща с учениками разработать концепцию так называемой "Мишинской игрушки", по названию деревни, где обитали. В общих чертах это были всяческие барыни, зверюшки и гусары, докрасна обожженные в муфельной печи и расписанные красными, зелеными и оранжевыми пигментами. Со своими поделками мы участвовали несколько раз в районных выставках детского творчества и вызывали интерес у гебернских журналистов.
Про витражи
Больший интерес возникал при взгляде на школу. Мы всем семейством расписали стены, двери и стекла фольклорными узорами, я учавствовала в этом действе вместо школьной практики на полях. Стекла расписывались разбавленной лаком типографской краской, цвета получались прозрачные и чистые, а контуры обводились густой черной краской. Подобными витражами мы украсили всю школу, вход мама расписала богатырями и "перцами".
Интересно, что сейчас осталось от нашего труда.